Матери-«афганки». Великомученицы…
Афганская тема не новая. Для живущих в Днепре тем более. Каждый год 15 февраля здесь на митинге-реквиеме у мемориала «Взрыв памяти» уже традиционно вспоминают воинов-интернационалистов. Так было и в этом году: цветы, выступления, слезы. И тихо стоящие рядом матери… Многие из которых так и не дождались домой своих сыновей.
Перелистывая старые записи о воинах-афганцах, а таковых много, я остановился на вот этих строках, датированных 2006 годом. Тогда это было 17 лет после того, как закончились афганские события. Сейчас уже 29. Но все в памяти, ничего не забывается.
Перелистаем вместе некоторые страницы тех давних записей. Увидим этих матерей, не дождавшихся своих сыновей домой. Услышим их голоса.
Память. Она никогда не должна предаваться забвению…
«Я и сегодня не знаю, что я хоронила…»
…У каждой трагедии всегда есть еще одна не менее горькая родственница – горе родных и близких. А перед этим непонятно откуда берущееся предчувствие беды. На то время, когда состоялась эта встреча с одной из матерей, потерявших сына в Афганистане, уже прошли годы и годы, но все, как вчера. Все в памяти. Ничего не стерлось. Ничто не забывается. Читайте. Даже сжав сердце в кулак.
– За неделю до того, как привезли моего погибшего сына, – рассказывала тогда Мария Ивановна Бугара, – ко мне все время доносились какие-то звонки. Сижу в квартире и вдруг слышу: звонят в дверь! Открываю, а там никого…
Но однажды за открытой дверью стояли люди. Много людей. Непривычно тихие, суровые, с опущенными глазами. И голоса у них были какие-то странные – глухие, далекие и будто из бездны.
– Мужайтесь, мать…
Коридор, в котором она встречала пришедших, вдруг стал скользким, будто в гололед, и каким-то непонятным рывком взлетел куда-то вверх. Стоявшие рядом еле успели ее подхватить…
– Слава погиб в Паншерском ущелье 30 апреля 1984 года, – рассказывала тогда Мария Ивановна. – Привезли его в Днепропетровск 7 мая. Хоронили 8-го. Гроб не открывали, в квартиру не заносили. Прощанье во дворе. Что именно хоронили, не знаю и по сей день. Все было закрыто. Его сослуживцы, которые рвались ко мне, чтобы хотя бы что-то рассказать, так и не прорвались, – ко мне не подпускали их командиры…
Когда во двор въезжала машина, в центре которой стоял оббитый красным полотнищем гроб, Мария Ивановна стояла на балконе. Увидев все это, она со страшным криком ринулась вперед.
– Сынок!
Рядом с ней был военком Амур-Нижнеднепровского райвоенкомата полковник Колесников, ныне, к сожалению, ушедший за межу вечности. Он и перехватил тогда обезумевшую от горя мать.
– Не надо!!.. – кричал ей. – Не надо!!!
К счастью, успел. Иначе в тот день хоронили бы сразу двоих…
«Мама! Я буду дома в июне!..»
…У Лидии Семеновны Мазниченко, которая работала в Днепропетровске на тепловозо-ремонтном заводе, своя трагедия. Хотя, казалось, ничего не предвещало беды. Валерий писал: «Мама! Уже есть приказ об увольнении в запас! Дома буду в начале июня». А в апреле ее неожиданно вызвали в отдел кадров завода.
– Захожу, – рассказывала она во время нашей встречи, – а там народу!.. Полным-полно!.. Замдиректора, какие-то военные, врач. Я окаменела…
Ей трудно было вспоминать тот страшный миг ее жизни, но она продолжала.
– Мне сказали привычные в таких случаях слова: «Мужайтесь, мать». И продолжили: «Похороны завтра, в десять утра». Я, захлебываясь от рыдания, начала кричать: «Как в десять? Как в десять?!» – «Ладно, – уступили, – в два часа дня».
Вспоминая эти трагические для нее минуты, Лидия Семеновна время от времени прекращала свой рассказ. Ибо вспоминать такое… Но, помолчав, все же продолжала.
– Я всегда боялась не то, что зайти в морг, а взглянуть в его сторону. А тут по моргу бегаю, качалки наклоняю: где же мой?! Где же мой?!.. Потом смотрю – ящик. Разбили, а там цинковый гроб, на нем надпись: Мазниченко. Таким он был, «груз 200»…
Она опять надолго замолчала. Затем продолжила.
– Сверху на цинковом гробу – щелочка. Смотрю в нее: Валерий! Мой Валерий!!..
Слезы опять не давали ей говорить. Но она опять продолжала.
– Смотрю в эту щелочку, а там… Головка забинтованная… Глазки уже запали…
И опять молчание. И слезы. И все то же продолжение этого страшного рассказа.
– Потом узнала, что он еще и без ног был, их оторвало. А ребят, которые привезли в Днепропетровск очередной «груз 200», ко мне тоже никто не подпускал. Об Афганистане тогда вслух еще не говорили, был 1981-ый год…
«Оставшихся в живых обвинили в том,
что они остались живы…»
…Мария Ивановна Бугара бережно хранит в доме все, что связано с именем ее сына Вячеслава, – фото, вещи, письма. Притом с каждым годом эти, на первый взгляд, будничные вещи становятся все дороже и дороже. А еще в этом своеобразном ее семейном архиве есть небольшой рассказ сослуживца Князева, который она знает наизусть. Ведь то, что здесь написано, читано и перечитано ею уже сотни и сотни раз. И она, мать, только взглянув на это послание, тут же видит все то, что тогда случилось в Паншерском ущелье.
Вот они, эти страшные строки, написанные сослуживцем ее сына.
«…Представьте себе открытую площадку примерно сто на сто метров. Посредине речка. Справа небольшие терраски и высотка. Когда батальон разделился, – одна группа пошла по правому берегу, другая по левому, – с высотки «духи» открыли кинжальный огонь. Накрыли сразу обе группы, – ребята были, как на ладони. Это было 30 апреля, утром. Мы пришли туда в ночь с 1 на 2 мая. Всю ночь проползали по этой площадке, на другом берегу ребята собирали тех, кого накрыло на открытой тропе. Утром вернулись в полк. Трупы лежали на каменистом пляжике в несколько рядов – всего около пятидесяти человек, некоторых уже успели увезти…»
Далее 29 имен тех, кого Князеву удалось узнать. Среди них и ребята из Днепропетровщины: рядовые Александр Адамович Бабич, Олег Иванович Свита, Владимир Владимирович Шевченко, лейтенант Вячеслав Васильевич Бугара.
Есть в этом рассказе и другая правда, о которой даже сегодня еще предпочитают умалчивать. Одной группе солдат все-таки удалось спастись. Но высшее начальство встретило их гневом. Оказывается, свидетелей поражений не любят. Сожмите нервы, читая вот эти строки.
«…Мы услышали шум мотора: на броне грудой свалены трупы ребят. За броней шли уцелевшие – человек 10-15, не более. На их лица было страшно смотреть, там не было радости выживших. Невдалеке сели вертолеты. В нашу сторону двинулась группа старших офицеров, среди которых я заметил и генералов. Один из них приказал уцелевшим построиться. Он подошел к плохо соображавшим ребятам, от которых и сейчас еще несло сладковатым трупным запахом, – они сутки пролежали среди убитых, – и прочитал им нотацию, обвинив в том, что они остались живы, в то время, как их друзья погибли. Потом с чувством выполненного долга удалился. Мы были в шоке…»
Можно было не ссылаться на эти строки из письма Князева?
Можно. Кстати, именно так многие сегодня и поступают: об этом – скажу, а об этом – говорить не буду… Но коль такое происходит, значит, в конечном итоге, это половинчатая правда. Поэтому обо всем надо говорить в полном объеме: было – значит, было. И как именно было. Не смотря на то, понравится это кому-то или нет.
Тогда, после встречи с Лидией Семеновной Мазниченко и Марией Ивановной Бугарой, я писал о том, что ныне, уже в наши дни, тоже есть повод говорить о пренебрежительном, циничном отношении властвующих к потерпевшим. И нет, собственно. никакой разницы в том, что военные мундиры сменены на министерские или какие-то другие. Ведь главное во всех подобных случаях это все та же сущность цинизма. И хотя с момента той нашей встречи уже минули годы и годы, все же давайте послушаем этих двух матерей, которые тогда довольно откровенно говорили об отношении властей (а значит, и государства) к семьям погибших афганцев. Одна из них, Лидия Семеновна Мазниченко, на то время возглавляла Днепропетровское городское объединение семей погибших, другая, Мария Ивановна Бугара, возглавляла Амур-Нижнеднепровское районное. И кто-кто, а они прекрасно знали о пренебрежении властей к семьям «афганцев».
Вот они, эти их откровения. Читайте и задумывайтесь. Читайте и думайте! Ведь это ничто иное, как оголенный срез нашего недавнего времени. А если хватит усилий, сравнивайте все это еще и с днем нынешним…
«В 2006 году погибшие воины-«афганцы»
были оценены в 29 гривен 89 копеек…»
…Каждый эпизод, рассказанный тогда матерями-«афганками», поистине достоин более серьезного полотна, чем эти заметки. Но иногда хочется поступить именно так, как сейчас: ничего не выбрасывая и не комментируя, подавать разговор таким, каким он был. А уж как говорили тогда эти женщины, каким голосом, с какой болью, – пусть об этом каждый читатель представит себе сам. А заодно все сравнит с днем нынешним.
Читайте и думайте. Это все о нас с вами, о нашем обществе и его пороках.
Мария Ивановна:
– Больно и стыдно говорить об этом, но есть то, что есть: жизнь наших погибших сыновей в этом, 2006 году, оценена в 29 гривен 89 копеек. (Слеза прямо таки вскипела на ее щеке!) Особенно умиляют эти копейки… То есть именно столько получаем ежемесячно. Недавно, в бытность правительства Юлии Тимошенко, она встречалась с «афганцами» и семьями «афганцев». Ехали мы туда с надеждой: уж на этот раз нас и выслушают, и вникнут в наши проблемы! Как никак разговор будет с женщиной! Высказать обо всем наболевшем мы поручили тогда нашему областному председателю объединения Виталию Евдокимовичу Вехтеву. И он высказал – о том, что есть на самом деле. Мы наблюдали за членами правительства, за премьером Тимошенко: скорбные лица, сочувственное покачивание головами… Ну, думаем, уж теперь нас, наконец-то, поймут! Но как преждевременны были наши ожидания. Когда бывшая премьер узнала о 29 гривнах 89 копейках, она сильно удивилась: «Не может такого быть!» Аж коса передернулась! А мы переглянулись… Потому, что для нас все сразу тут же стало понятным: там, на верху, никто не то, что не интересуется нашими бедами и проблемами, но даже не знает их… Премьер, правда, заявила, что дает поручение, чтобы все было по совести. Мы сидели, слушали и уже точно знали, что все это, как говорят, для красного словца, не более. Так, собственно, потом и произошло. Уже и в премьерском кресле ее нет, а все по-старому… Не нужны семьи «афганцев» нашему государству, не нужны…
Лидия Семеновна:
– От наших высших властей в сторону России в последнее время все чаще звучат нелестные отзывы: и то, дескать, не так у «северного соседа», и другое. А о себе – хотя бы полслова, где именно у нас не так и почему… А у них действительно многое по-другому. За погибших сыновей ежемесячная выплата 100 долларов. Конечно, трудно оценивать человеческие жизни в денежных знаках, лучше бы наши сыновья были живы. Но мы уже давно немолодые. Цены скачут. Жить становится все труднее. И мы не виноваты в том, что наших сыновей в мирное время забирали на войну. Но там пришли к мысли, что семьи пострадавших надо защитить, а у нас лишь одни кивки в сторону России…
Мария Ивановна:
– Есть суровая матушка-правда: за все время на государственном уровне на наши проблемы обратили внимание лишь один раз, когда был подан законопроект о внесении изменений к нескольким Законам Украины, касающимся пенсионного обеспечения членов семей погибших военнослужащих. Казалось, Верховная Рада обеими руками проголосует «за». Ведь все депутаты, все партии говорят об одном и том же – о защите слабых, а именно к таковым сегодня относятся семьи «афганцев». Но Закон провалили. И «благодаря» кому? «Благодаря» политическому блоку «Нашей Украины», «благодаря» политическому блоку БЮТ. Из «Нашей Украины» «за» голосовал лишь народный депутат Кармазин. Мы встречались с ним, когда он приезжал в Днепропетровск. Он говорил: «Я был в шоке, когда Закон не приняли!» Мы, кстати, тоже. Поэтому на словах – все за нас, за семьи, потерявшие сыновей. А на деле – все наоборот. И это тоже страшная действительность наших дней: говорить одно, а делать совершенно другое.
Лидия Семеновна:
– Нас до глубины души возмущает, что повышенное государственное внимание уделяется, скажем, украинским миротворцам. Более того: им, по возращению домой, присваивают… статус участников боевых действий. В которых они не принимали участия! И они – получают все льготы, начиная с оплаты коммунальных услуг. 70 процентов! А мы 50… И еще один деликатный момент в связи с этим: миротворцы едут в горячие точки по собственной воле. Подчеркиваю: по собственной воле! И едут туда… зарабатывать деньги! Это тоже правда. Притом – подписывая контракты, на их желание семьи дают согласие (!). А кто спрашивал нас? Наших детей отправляли на войну в мирное время и без нашего на то согласия…
Мария Ивановна:
– Может сложиться впечатление, что мы хотим что-то отхватить у державы. Но давайте кое-что посчитаем. За 42 года трудового стажа я заработала 115 гривен пенсии. Это примерно около 100 буханок хлеба. А есть еще квартплата, оплата электроэнергии, газа, телефона, лифта. Да и к хлебу что-то купить надо. И одежку какую-нибудь. Не говоря уже о лекарствах. Правда, к назначенной пенсии нам добавляют по 1 проценту от переработанного стажа. Но это звучит, как насмешка. 42 года труда! И ты никто… Сейчас пенсию подняли до прожиточного минимума, но как прожить на эти деньги в период инфляции, о которой почти не говорят? В Лидии Семеновны трудовой стаж 49 лет. Пенсия примерно такая же. Мы писали уже во все инстанции (Мария Ивановна достала увесистую папку). Вот письма и ответы на них. Из Министерства труда и социальной политики – отписка, – нам лишь переписали положения Законов, которые не действуют и которые мы знаем и без них. Из Министерства финансов – то же самое. Примерно такими же есть ответы от всех других. В мае направили письмо Президенту. Ответа нет. Зато встал вопрос о приравнивании УПА (!) к ветеранам войны (!). И как быстро отреагировал на это уже новый Кабмин Еханурова! И деньги на это найдутся, будьте уверены…
Лидия Семеновна:
– Все спихивают на местные уровни. Да, нам помогают, в частности, городской голова Иван Иванович Куличенко. Но есть ли достаточно денег на местах? Все забирает Киев. Мы каждый раз сидим на сессии горсовета в тревоге: дадут – не дадут? Поэтому надо все решать на государственном уровне.
Мария Ивановна:
– Семей «афганцев» в Украине не так уж и много – чуть больше 3,5 тысяч. Нас обижает, когда семьи погибших за унизительные подачки говорят кому-то: «Спасибо». Возмущает, когда урезают наши права, – мы уже попали в категорию «и другие». Нас все время стараются запихнуть куда-то подальше с глаз. А бывают вообще вопиющие случаи. Когда начали менять удостоверения с категории «А» на категорию «Г» (чтобы еще раз унизить и отодвинуть нас подальше!), одна из наших жен-«афганок» Надежда Владимировна Шкуратько, например, вдруг перестала быть… вдовой. А муж погиб в Афганистане! И таких «недоразумений» на каждом шагу.
Лидия Семеновна:
– В Днепропетровске уже умер 31 родитель тех сыновей, которые погибли в Афганистане. Полностью умерли 9 семей. Они так и не дождались нового Закона… Такая же ситуация в других городах и областях: «афганские» семьи вымирают. Мы встречались с матерями из Симферополя, Черновцов, Белой Церкви, других мест – везде одинаково. А власти говорят: у вас 22 льготы! Неправда. Они не действуют. Мы же боремся всего за две позиции. Первая: на государственном уровне решить вопрос не об унизительной подачке в 29 гривен 89 копеек, а чтобы дать уже немолодым родителям погибших сыновей вторые пенсии хотя бы на уровне прожиточного минимума. И второе: отмените для нас оплату коммунальных услуг. Все! И мы не просим – требуем. Мы матери…
Через годы и расстояния…
…Вот таким был тот разговор с этими двумя матерями в 2006 году. И что – этот разговор забыть? Вычеркнуть из памяти, как будто такого и не было?.. Но ведь все это история. Наша с вами история. Которую нельзя в беспамятство. Которую надо оставлять потомкам. И не по принципу: вот это – оставим, а вот это – уберем или не заметим потому, что там звучат чьи-то имена. Не в именах дело. Дело в государственном подходе ко всем наболевшим, без исключения, вопросам.
И еще: история не терпит «обрезания». Было – значит, было. Никаких других исторических измерений нет. Ну, а в отношении того, что сменилось в Украине за эти 12 лет и в какую именно сторону сменилось, прокомментируйте сами, для себя лично…
В тех заметках 12-летней давности я вспоминал о том, что Мария Ивановна стала вдовой в 29 лет: муж, военный, погиб, выполняя воинский долг. Единственный сын погиб тоже. В Лидии Семеновны старший сын погиб, младший, призванный в армию, был направлен «в командировку» в тогда только что рванувший Чернобыль. Вот такие это матери, потерявшие своих сыновей…
Тогда, в 2006-ом году, в этих заметках были такие строки: «Власть! Какие же семьи и каких матерей тебе защищать еще?!». Однако этот крик души услышан не был.
Я возвращался к этой же теме также в 2008, в 2010, в 2012 году. Но все тщетно. Слезы матерей оставались не вытертыми. Вот лишь короткая ссылка на одну из таких публикаций: «У нас правительства меняются, как перчатки. Меняются по политической погоде: сегодня – одни, завтра – другие. И каждое из правительств думает лишь о своем благополучии. А 3,5 тысячи «афганских семей»… Не густо! Да и не вечные они. А не станет их – вообще никаких проблем. Просто!».
…Мы, литераторы, часто придумываем жизнь. Мучаемся над созданием образа, характера. И это правильно, – без этого литературы не бывает. Но, кроме творческих придумок, есть еще жизнь обыкновенная – то есть не придуманная, а настоящая, которой все придуманное в подметки не годится. Потому и оставляю все, как есть. В любом случае это тот срез времени, который был. И который есть. Как и та страшная материнская боль, когда они не знали, что хоронят.
Низкий поклон вам, матери-«афганки»! Низкий поклон всем, живущие во всех уголках страны! Ибо материнская боль границ не имеет. Вы все – воистину матери-великомученицы. Понять бы это еще всем тем, кто восседает на тронах…
(Со старых рукописей: невыдуманные рассказы).
Александр ПИЛЁНОВ,
заслуженный журналист Украины.
