Валентин Резниченко: «Область должна жить по законам мирного времени»

Из первых рук

Мимо здания ОГА проносится несколько машин скорой.
О том, что на востоке Украины обострились бои, жители Днепропетровска узнают по вою сирен. Правда, на этом видимые признаки прифронтовой зоны заканчиваются. Даже государственные здания тут практически не охраняются – после назначения на пост губернатора Валентина Резниченко

Работа чиновника

После отставки Игоря Коломойского регион как будто выпал из поля зрения жителей остальной Украины. Резниченко тоже не любит публичность: губернатор не посещает традиционные чиновничьи мероприятия и категорически не видит необходимости в пиаре – за последние годы привык работать в бизнесе, а не в политике. Он признается: «Для меня вся эта история в новинку – работа чиновником».

– Вам нравится эта история?

– Совсем не нравится. Я никогда не был госслужащим и на все процессы до сих пор смотрю несколько под другим углом.

– Почему же Вы согласились на эту должность?

– Потому что это мое проявление патриотизма. В силу определенных обстоятельств толку от меня на фронте будет меньше. Здесь мой фронт, где я могу применить свой опыт в управлении.

– Насколько близость к настоящему фронту влияет на Вашу работу?

– Раненые – к этому сложно привыкнуть, это отдельная тема. Еще при Коломойском была очень хорошо налажена работа по их приему. У меня остался работать советником по данному направлению человек из прошлой команды, Татьяна Губа – известный в области волонтер. До АТО у обл­администраций не было опыта работы в прифронтовой зоне. Мы организовываем учения, я – руководитель штаба обороны, областных советов безопасности, ряда штабов. Не у кого спросить совета, всему приходится учиться на ходу.

Оптимальная модель

– Чего Вам как губернатору не хватает? Каких полномочий?

– У губернаторов связаны руки. Ты подчиняешься напрямую Президенту и, соответственно, Банковой. Ты подчиняешься Премьер-министру – соответственно, все министры тебе дают указания. ОГА получает массу распоряжений, которые не коррелируют друг с другом. И при этом на них нужно оперативно реагировать.

– Начавшийся процесс децентрализации изменит ситуацию?

– Модель, которую мы пытаемся внедрить, очень близка к польской. К сожалению, грузины у нас подходят к концу. Поэтому я нашел себе советника по децентрализации в Польше, и он открыл мне глаза. Он объяснил, что Польша проходила этот путь 16 лет, в несколько этапов. Первый занял 9 лет. То есть, Украине в лучшем случае понадобится лет 10. Днепропетровская область первая приняла перспективный план и сейчас первая готовит пилотный проект – объединение 10 общин.

– Противники объединения общин говорят, что это приведет к закрытию школ и больниц.

– В некоторых областях на 1,5 млн. жителей – 865 советов. Чуть ли не для каждых 100 человек есть отдельный совет, бюджет, администрация. Эта модель неоптимальна. Поэтому первая задача – сократить количество советов и администраций.

Мы уже начали финансовую децентрализацию. Часть налогов остается на местах, и этот опыт оказался положительным. В области мы рассчитывали на 5-7 млрд. грн. дополнительных поступлений, а уже получили более 13 млрд.

Но давайте сравним большой Днепропетровск и небольшую сельскую администрацию, у которой нет стольких рабочих мест и налоговых поступлений. Поэтому мы хотим оставить налоги на местах, но при этом укрупнить общины, сделать их финансово состоятельными.

Теперь о школах. Это первая линия территориального управления. Люди сами будут решать: закрывать их или нет. Но при этом надо учитывать: есть, например, в районе 20 школ, которые не укомплектованы ни учениками, ни учителями, ни финансово, и если возить школьников учиться в полноценную школу, то это не только дешевле для общины, но и более качественное образование для детей.

Система компромиссов

– Как у Вас складываются отношения с предыдущим руководством области?

– У нас нет конфликтов. Мы взяли то, что считали правильным, и отказались от того, что считали неправильным. Мне не очень близки методы, которые они применяли, но у них была цель, ради которой они это делали. Кстати, у меня многие остались из тех, кто работал с предыдущей командой.

– У команды Коломойского были проблемы с облсоветом. Вы с этим столкнулись?

– Большинство в облсовете – это бывшая Партия регионов и коммунисты. Но, поверьте, что многие оказались в ПР вовсе не по убеждениям – что называется, «должность» требовала. Они точно не сепаратисты, точно не хотят здесь повторения того, что происходит в Донецке и Луганске. Путем долгих и сложных переговоров я сумел убедить депутатов, что наш мир лучше доброй ссоры. Первым знаковым шагом было голосование за децентрализацию. Сразу после этого, в тот же день облсовет проголосовал и за признание России агрессором. С этого дня у нас началась конструктивная работа. Да, есть трения, но я убежден, что если мы строим демократическое государство, то у нас должна быть система сдержек и компромиссов.

– Днепропетровскую область можно считать безопасным регионом?

– Абсолютно безопасным. С первого дня, когда к власти пришли демократические силы, администрация многое делала для того, чтобы регион оставался безопасным. Потом адми­нистрация сменилась: у нас методы другие, но смысл тот же…

Да, Днепропетровская область воюет в составе страны. Показатели мобилизации – одни из лучших в Украине. Мы принимаем раненых больше, чем другие регионы. Но я считаю, что область должна жить по законам мирного времени. Только так можно сосредоточиться на решении экономических проблем.

Другой мир

– Назовите самую сложную проблему, с которой Вам пришлось столкнуться.

– Отчаяние. У меня моральная истерика. Я жил в мире, в котором были разные люди, – более бедные или более богатые. Кто-то ездил в метро, кто-то на машине. Но там всех больше интересовал вопрос: будет ли в метро Wi-Fi. А здесь… За один прием я вникаю в проблемы 20-30 человек, половина – с онкологией или с заболеваниями, которые в этой стране не лечатся. И у нас нет денег и возможности всем помочь. У некоторых людей нет воды – и это в 2015 году! Для меня – это шок. Я, правда, никогда раньше с таким не сталкивался. Знаете, как говорят: жизнь из окна лексуса – она другая…

– Вы ощущаете, что страна действительно начала меняться?

– Есть мои личные лакмусовые бумажки. Например, я приезжал к министру экономики [Айварасу Абромавичусу]. Мы вышли в коридор – пройтись и поговорить. К нам присоединился советник главы АП, один из народных депутатов и будущий глава Государственной фискальной службы [Роман Насиров].

Абромавичус хорошо говорит по-русски, но некоторые нюансы ему проще объяснить по-английски. Он переходит на анг­лийский, и все остальные делают то же самое. Именно в этот момент я понял, что страна меняется. Меняется тип государственного менеджера, мышление государственного менеджера.

Нам тяжело ломать систему, мы смотрим на все через призму логики и здравого смысла, а чиновники живут по принципу: «Так было всегда». Мы опять видим борьбу за полномочия, непонимание между разными ветвями власти. Поэтому изменения пока небольшие. У меня ощущение глобальных перемен пока не наступило.

Евгения Вецько. По материалам журнала «Корреспондент», печатается с сокращениями